Через полчаса после окончания операции нас, всех троих сестёр, запустили в реанимацию, глянуть на маму и убедиться, что всё в порядке. Вспомнилось, сколько конвертов и шоколадок было роздано в какой-то московской больнице, чтобы попасть в реанимацию к бабушке хоть на минуту.
Для человека после шестичасовой операции с тысячью трубок из всех естественных и некоторых искусственных отверстий мама смотрелась очень бодро.
Врач рассказал, что после введения наркоза началась аллергическая реакция и ещё много разных слов, из которых следовало, что высока вероятность осложнений на легкие.
Вместо положенных по регламенту суток в реанимации мама побыла в три раза больше. А потом ещё двое суток в палате интенсивной терапии в отделении. Три недели в общей сложности врачи боролись с непослушными мамиными легкими, а мы с сестрами по очереди жили в больнице, боясь оставить маму в таком состоянии.
Могу сказать, что если бы не необходимость находясь в больнице болеть или, что ещё хуже, наблюдать за страданиями родного человека, пребывание там можно было бы сравнить с отдыхом в неплохой гостинице. Чистота, вид на Тель-Авив из окна, куча ресторанчиков вокруг, два кафе внутри больницы, книжный магазин, газеты бесплатные, телевизор, вай-фай. Кормежка совершенно убойная, с возможностью выбора основного блюда, причем персонал предлагал добавить что-нибудь для сопровождающего, но нам даже мамину порцию доесть вдвоем не удавалось.
Всё же есть специфический запах больницы, я даже не сразу узнала его, чистый аромат человеческих страданий, без примеси хлорки и испражнений. Под конец я выходила просто пройтись взад-вперед по улице, пока мама дремала, стены давили уже почти физически. Хотелось побыть среди людей, у которых ничего и никто не болит. 
Но какое же счастье, что мы смогли быть с мамой там столько, сколько хотели! Что хотя бы на тюрьму здесь больница не похожа. Что здесь нет списка запрещенных к передаче продуктов и в наши сумки смотрела охрана исключительно с целью проверки на терроризм, а не на кусок гипотетический колбасы, которую нельзя приносить свободному совершеннолетнему человеку.

Сейчас я работая нянечкой совсем в другой больнице, не частной, с условиями попроще, без телевизоров, журналов и панорамных окон. В моей больнице - о, ужас - не везде свежий ремонт. И еда попроще. Но это тоже больница, а не тюрьма.